Шпионы Советского Союза не исчезли, они просто сменили одежду. Эксклюзивный отрывок из новой книги Эдварда Лукаса, Обман.

Холодное дыхание тайной полиции коммунистического государства омрачало бесчисленное количество жизней за железным занавесом. Но оно также коснулось моего детства в 1970-ых в Оксфорде. У Олжики, нашего югославского квартиранта, была захватывающая тайна: Дядя Душан. Поэт Мэтью Арнольд описал Оксфорд как "дома проигранного дела, и оставленных верований, и непопулярных имен и невозможных привязанностей." В случае Душана это было частично правильно: его фамилия (как и большинства восточноевропейских эмигрантов), была не просто непопулярна, она была, конечно, трудной для британских глаз и ушей. Я вспоминаю его как мрачную, темную фигуру, вечно печальную. Его дело казалось, безвозвратно утеряным. Он был героем в своем сумеречном мире, но в послевоенной Югославии, власти осудили антикоммунистов, таких как он, как преступников и предателей. Многие погибли в братских могилах или в пыточных камерах тайной полиции. Душан был одним из счастливчиков. Он бежал в Великобританию, для скромной работы в качестве механика и жизни в Crotch Crescent, серой улицы в предместьях Оксфорда - печальное падение для кого-то, кто в довоенной Югославии был честолюбивым молодым государственным служащим.

Но в одном отношении, Душан не соответствовал изречению Арнольда. Несмотря на разочарование, он не оставил свои убеждения: коммунизм был злом и люди, которые правили его родиной были узурпаторами. Фактически, коммунисты Югославии с независимым нравом были умеренными в сравнении с намного более жесткими режимами советского блока. Но они были все же безжалостны в своем обращении с инакомыслящими, особенно с теми, которые контактировали с зарубежными антикоммунистами. Семья Олджики поддерживала, с большим риском, секретные связи с родственниками за границей, категорически отрицая все знание о них при допросе в тайной полиции. В Оксфорде она навещала своего дядю каждые выходные. Если бы власти дома знали, что она дружила с опасным антикоммунистическим эмигрантом, блестящая медицинская карьера ее отца (которая даже привела его, коротко, в Оксфорд) закончилась, ее собственное будущее (она осталась заканчивать обучение ) оказалась бы под угрозой. Это могло быть даже опасно для ее возвращения домой, оставляя ее застрявшей в Великобритании как подросткового беженца.

Мои собственные ребяческие увлеченности наткнулись на этот взрослый мир. Даже перед прибытием Олджики, моей детской навязчивой идеей была Восточная Европа. Я провел часы, разглядывая пыльные атласы, и читая об исчезнувших королевствах и республиках предкоммунистической эры, с их давно забытыми политическими деятелями, странными почтовыми марками и экзотическими языками. Позади Железного занавеса они казались столь же отдаленными и нереальными как Атлантида. В моем раннем подростковом возрасте я нуждался в примере коммунистической пропаганды для школьного проекта истории и решил написать в югославское посольство в Лондоне, требуя официальное заявление о том, как их правительство представляет их победу над соперниками роялистами. Это, я думал, будет удачно располагаться рядом с другими экспонатами, которые я уже собрал, включая отрывок из истории войны Уинстона Черчилля, трогательный рассказ о жизни в Кембридже изгнаного югославского мальчика-царя Петра, и ошеломляющие истории о британской военной миссии с ее обреченными солдатами.

Я гордо объявил о своем плане. К моему ужасу, Olgica побледнела. Мама отвела меня в сторону: разве я не понимаю, что в югославском посольстве в Лондоне сразу бы передали это письмо в тайную полицию? (С его звучащим зловещим образом акронимом UDBA, Uprava državne bezbednosti или Департамент государственной безопасности был проблемой критиков режима дома и за границей). Было очевидно, что мой ребяческий запрос прибыл с того же самого Оксфордского адреса, где жила дочь главного югославского педиатра, заканчивая свое обучение. Уже плохо, что UDBA будет немедленно подозревать ее в пропаганде монархов прошлого – это преступление в Югославии. Хуже, что начнут выяснять ее семейную историю и могут тогда обнаружить ее тщательно скрытые связи с печально известным жителем Полумесяца Промежности. Ее жизнь могли разоблачить немедленно.

Этот тривиальный эпизод преподавал мне важные уроки - хоть в политике, не в истории. Во-первых, то, что власть коммунистического государства была основана на неустанном, навязчивом, бюрократическом охвате службами безопасности и разведки и их способности разрушить жизни тех, кто вызвал у них недовольство. Во-вторых, то, что досягаемость этих агентств простиралась далеко вне их собственных мрачных доминионов - даже к на вид безопасному и спокойному миру английского университетского города. Экстраординарная идея, что мои действия могли подвергнуть изучению меня враждебными иностранными чиновниками, зажгла интерес, который захватил меня на многие десятилетия. В последующие годы я пожирал шпионскую литературу, от мемуаров перебежчиков до романов Джона Ле Карре. Я разыскивал шпионов в отставке и расспрашивал их. Я также таращился на современников, которым предлагали рабочие места в МИ6, британской Секретной разведывательной службе, в народе известной, как SIS.

Даже не зная многого о мире разведки я был поражен неуклюжесть этих подходов: в тот же день урожай одинаковых казенных темно-желтых конвертов появился в студенческих ячейках. Некоторые получатели проигнорировали резкую критику, храня молчание. Другие даже сочинили письмо и поместили его туалет, таким образом, их друзья смогли ценить неубедительные фирменные бланки и сжатое предложение: "Время от времени возникают стечение обстоятельств для заграничной госслужбы специализированного и конфиденциального характера." Для тех, кто действительно обратился, неуклюжие усилия проверяющих чиновников (также сопровождаемый страшными предупреждениями о тайне) так же вызывали недоверие из-за шпионского мировоззрения. Разве имеет значение в борьбе против Советской империи, подумал я, если Том был гей, если Дик курил наркотики или у Гарриет был парень в Социалистической рабочей партии?

Я подумал, что я смогу сделать больше добра вне страны, и искал любую восточноевропейскую причину, которой понадобится моя помощь. Вдохновленный моим отцом, который провез контрабандой книги товарищам-философам, преследуемым в Чехословакии, я помог организовать студенческую кампанию, чтобы поддержать движение Солидарности Польши, сокрушенное военным положением в декабре 1981. Мы помахали плакатами у посольств и написали протест от имени политических заключенных. Я изучал немодные языки, как польский язык и практиковал их, оказывая поддержку горьким старым эмигрантам в пыльных клубах и офисах западного Лондона - мир эстонского кафетерия "Полковник" из Smiley's People. Как вымышленные эмигранты от автора шпионского романа, эти реальные спонсировались британскими шпионами, а затем их предали и бросили.

Я иногда садился на автобус номер 12 вниз по Westminster Bridge Road в Ламбэт мимо штаба британской МИ6. Местоположение его в те дни предположительно было близко к осторожной официальной тайне, хотя автобусный кондуктор был склонен весело объявлять "Сенчури-хаус - все шпионы выходят здесь". Я никогда не заходил внутрь. Но я смотрю на грязную бетонную конструкцию, с АЗС неуместно расположенном во дворе. Неужели это наш ответ на грозную советскую Лубянке в Москве? Внушительный классический фасад цитадели КГБ (первоначально штаб страховой компании) удовлетворил бы самые знаменитые улицы центрального Лондона. Но здание МИ6 выглядело как потрепанный советский многоквартирный дом.

Шпионы, будь платными агентами, идейными добровольцами или профессиональными разведчиками, были пехотинцами, в борьбе между Востоком и Западом, которые повлияли на жизнь всех послевоенных поколений, в том числе мою. Они заинтриговали меня как студента, активиста и журналиста - сначала в Лондоне, а затем за железным занавесом. В 1980-ых я общался и выпивал со шпионами с обеих сторон, избегая вербовок, обмениваясь шутками, насмешками, аргументами и идеями. В течение краткого времени, крах коммунизма, казалось, уничтожит весь этот бизнес. Теперь, когда Советский Союз исчез, и с ним опасность холодной войны, становящейся горячей, зачем было шпионить? Но пробки от шампанского, которыми выстрелили в Великобритании и Америке в августе 1991, были так же преждевременны как уныние на Лубянке, когда статуя Феликса Дзержинского - руководителя тайной полиции Ленина - было вывезена с помощью крана под приветствия богатых москвичей. МИ6, ЦРУ и их партнеры пересмотрели свои бюджеты и обратились к новым целям: преступным торговцам оружием, террористам, гангстерам и киберпреступникам. Но новые преступления и старый шпионаж скоро, оказалось, связанными явлениями; мошенник на первый взгляд иногда казался новичком, но на ним скрывались, чаще всего, коварные и безжалостные деятели из старого мира разведки советского блока.

Они доказали хорошую приспособляемость: незримые партнеры в новом порядке. Далекие от того, чтобы быть сброшенными в мусорный ящик истории вместе с обломками старой системы, призраки коммунистической эры развились, чтобы соответствовать новым условиям. Некоторое число с былых времен остались в тени, получив доверенные роли в новых государственных структурах. Другие ушли в бизнес, где их иностранные языки и знание внешнего мира дали им многообещающее начало в новой игре. По всей бывшей советской империи, активы коммунистической партии и ее подставных организаций быстро растаяли, часто в конечном итоге в руках хитрых и хорошо связаны между собой. То же самое сделали с оперативными фондами КГБ СССР и его союзных органов. Оценки денег, которые спрятали за границей во время краха Советского Союза, насчитывают десятки миллиардов долларов; урожай все еще необъясненных самоубийств в последние дни старой системы избавил от тех, которые имели возможность болтать. Эти тайники незаконно приобретенных наличных денег были финансовым трамплином для быстроногих членов старой элиты в их новых деловых карьерах. В действительности они превратили свою власть в богатство, и затем назад во власть.

В самой России, советские шпионы, главный из которых Владимир Путин, бывший офицер КГБ, в настоящее время управляют страной. Они известны как силовики, или «люди власти». Старое КГБ было обезглавлено в 1991 среди советского краха, но не искоренено. Вместо этого оно переименовало себя, так же, как часто делало в прошлом. (При Владимире Ленине это было ЧК, позже стало ОГПУ, затем НКВД, и, наконец, КГБ.) В настоящее время разделен на две части: ФСБ, которая унаследовала репрессивный внутренний аппарат старой системы, и СВР, который является наследником советской внешней разведкой; рядом с обеими работает отдельная служба военной разведки ГРУ.

Их самое мощное оружие в их обмане - обыденность. Так же, как российские политические деятели и чиновники, кажется, на первый взгляд происходят из тех же самых «подходящих» и обыкновенной касты как их коллеги в других промышленно развитых странах, российские шпионы не кажутся ни гламурными, ни зловещими. Они ведут нормальные жизнь и работают на нормальных рабочих местах, двигаясь легко и неприметно среди нас. Они - вид людей, которых Вы могли бы встретить в школьных воротах, на работе рядом в офисе, столкнуться в командировке или увидеть за стрижкой газона по соседству. Все же их реальная работа состоит в том, чтобы проникнуть в наше общество, чтобы влиять на него для их собственных целей и украсть наши секреты.

Самая известная из этого нового поколения российских шпионов - Анна Чепмен, молодая рыжеволосая женщина, ставшая мировой суперзвездой со времени своего ареста и депортации в июне 2010 года. Она стала близким другом Путина, ценным активом его политической машины, заметной фигурой в русском мире финансов и телевизионной знаменитостью. Но ее главный талант в работе за границей не высокое мастерство шпиона – из шпионских легенд. Она начала ее жизнь здесь в нудном лондонском пригороде Сток Ньюингтон, внешне с посещений хард вечеринок, сообразительная, молодая русская женщина с английским мужем и выслеживая главный шанс, наслаждаясь безопасностью и комфортом жизни в Великобритании. Но ее заурядность была обманчива. Она занимала хорошее положение, чтобы точно выполнить ее шпионское предназначение, поэтому что она казалась настолько неприметной. Ее позднейшее превращение в супершпиона добавляет другой размах. Это свидетельствует о квалификации ее imidzhmekeri (имиджмейкеры) и проливает разоблачающий свет на саму Россию.

Шпионский скандал, который сделал известной Чапман был частью более широкой картины. Она была одной из 10 человек, арестованных в США в июне 2010 года, каждый из которых жил ничем не примечательным гражданином среднего класса, жизнью, казалось бы, далекой от целей традиционного шпионажа, таких как Пентагон или Государственный департамент. Она и еще один русский жили там под их собственными именами. Семь других мошеннически получили гражданство - американец, британцы, канадец, ирландцы и уругваец (10-ым был перуанский супруг последнего). Еще одного подозреваемого, русского по имени Павел Капустин, работающего под псевдонимом Кристофера Метсоса, арестовали на Кипре, но местные власти разрешили ему сбежать - эпизод, никогда удовлетворительно объясненный, который до сих пор вызывает ярость чиновников США. (В связи с этим делом, русский, который когда-то работал в Microsoft был депортирован на основании иммиграционного закона в середине июля этого года).

Некоторые люди реагируют с насмешкой на то, что Россия посылает шпионов в пригород, а другие с удивлением. Обе реакции были ошибочны. Это не новая или глупая инициатива шпионских мастеров Кремля, но последний поворот в старой и зловещий истории. Только двумя годами ранее в 2008, случай Хермана Зимма выдвинул на первый план проникновение России в НАТО. Полный эстонский экс-полицейский, который стал главным чиновником национальной безопасности этой страны, он был разоблачен как российский агент после некоторой успешной работы Западного контрразведчика. Его резидент - профессиональный шпион, отвечающий за его действия - был разоблачен также. Это был "Антонио": русский, притворяющийся португальским бизнесменом, под продуманно построенной нелегальной личностью. Но негодование СМИ по этому случаю скоро утихло, оставляя большинство людей не сознающими усилия, которые Россия, как и Советский Союз перед этим, все еще прикладывает к обману, проникновению и подрывной деятельности.

Безумие международных СМИ, вокруг Чапмен, упростило шпионаж до отрасли шоу-бизнеса. Ошибку было легко сделать: раздутый и надменный, российский фейерверк легко мог быть вымышленным героем, а не реальным. Она вписывается аккуратно, как знойная соратница главного злодея в фильме о Джеймсе Бонде. Отношения 007 с «90-60-90» (прозвище русской Чапмен, которое происходит от миллиметров ее стройной фигуры) обеспечили бы соответственно дрянную сексуальную напряженность. Аляповатое и на вид бессмысленное дело вызвало насмешку. Заголовок New York magazine был "российские Шпионы, Слишком Бесполезные, Сексуальные, чтобы Преследоваться по суду." В Лондоне The Guardian сказал уверенно, что "ни один из этих 10 русских не узнал тайн из своих укрытий в американском пригороде." Великий старик англо-американской журналистике полагал, что действие российских нелегалов было отмечено "полной тщетностью." Поскольку задержанные были обменяны в Вене на четырех человек, заключенных в тюрьму в России за шпионаж, Дэвид Корнвелл, который под псевдонимом Джон Ле Карр так успешно описал темные интриги шпионажа времен холодной войны, даже предположил, что неконтролируемые "правые" в спецслужбах Америки пытались помешать улучшению русско-американских отношений. Он спросил: "Как мы наблюдаем вживую на великолепном Technicolor самый большой обмен шпионами двадцать первого столетия, и слышим в наших воспоминаниях привкус из темы Гарри Лайма, Шпионы ожидают, что мы побежим в наши укрытия времен холодной войны? Такой у них хитроумный план?»

Что касается величайшего шпионского писателя Великобритании, и гораздо меньше других комментаторов, это странно благодушный подход. Шпионы должны казаться максимально скучными и неприметными, чтобы развить возможности, которые требует их реальная работа. Если они скромные мальчики на побегушках, переправляли деньги, фальшивые документы и другие средства для более гламурных оперативников, то они нуждаются в работе, которая позволяет им путешествовать. Джордж Смайли, самый известный персонаж Ле Карре, в годы войны работал под прикрытием в качестве официального чиновника (предположительно, швейцарца) из шведской судоходной компанией - идеальный фон для кого-то, нуждающихся в регулярном поводе посетить Гамбург и другие порты Германии. Для некоторых задач требуется иметь работу, хобби или образ жизни, которые дают доступ к секретной информации. Если миссия заключается в выявлении потенциальных источников и слабых сторон лиц, которые позволят их вербовку, то они должны быть хорошими сетевиками. Если они - руководители операции, которые вербуют, направляют, мотивируют и проверяют агентов, они нуждаются в образе жизни, в котором встреча с широким кругом людей не вызывает подозрения. Если они - кроты, стремящиеся проникнуть в силы безопасности или разведывательные службы другой стороны, они нуждаются образовании и карьере, которая сделает их вероятными кандидатами на вербовку туда.

Чарльз Кроуфорд, давно работающий британский дипломат в регионе, объясняет это хорошо в своем блоге. Шпионаж означает узнавать, где очень секретная и полезная информация хранится или распространяется, затем используя человеческие или физические слабости в его защите, скопировать информацию необнаружимым способом. Все это должно быть сделано кем-то незаметным или неподозрительным, и повторено много раз. В такой работе невидимость - главное преимущество. Контрразведчик может наблюдать каждый час пробуждения и сна дипломата, подозреваемого в шпионаже. Они могут прочесать заявления на получение визы, чтобы разыскать иностранных посетителей, которые могут быть более или менее иными, чем они кажутся. Они могут перевести подозреваемых в свою собственную сторону под наблюдением, чтобы видеть, есть ли у них странные встречи со странными людьми. Такие методы могут быть эффективными при ловли шпиона, замаскированного под дипломат или небрежный предателя. Но у них нет почти шанса ловли должным образом обучаемого и предназначенного "нелегала" - кого-то работающего под приобретенной или украденной личностью.

Русские не принижают и не высмеивают шпионаж. Они относятся к нему скорее серьезно, и как угрозе из-за границы и как к чему-то, в чем выделяется их страна. По общему признанию люди всюду находят вымышленных шпионов гламурными. У Америки есть страдающий амнезией, но неразрушимый Джейсон Борн; бурное веселье командующего Бонда посыпает звездной пылью репутацию SIS. Но реальных шпионов в западных странах имеют лишь скромные привилегии по сравнению с их коллегами в других странах. В Великобритании, например, они выходят на пенсию в 55 лет, раньше, чем дипломатические коллеги, прикрытием которых они пользуются. Они имеют довольно крупные и более свободные от тщательного исследования представительские расходы, чем другие чиновники, но в целом наслаждаются тем же самым образом жизни как любой другой профессионал среднего класса.

Советское наследство, однако, оставило особую ауру вокруг шпионажа в России. Для чиновников КГБ (таких как отец Чапмен, Василий, или Путин и сотни тысяч подобных им) жизнь была заметно лучше, чем для собратьев -обитателей рая рабочих. Размещенные в специальном жилье КГБ, его сотрудники имели доступ к магазинам, снабженным иначе недоступной продукцией. Они отдыхали на курортах КГБ и были ограждены от некоторых мелких ограничений системы на повседневную жизнь. Те, что находились в элитной дивизии иностранного шпионажа, первого главного управления, а также некоторые коллеги из области криптографии и контрразведки, могли быть даже направлены на работу за границу - возможно, даже к легендарному Западному рогу изобилия, который класс воинов и презирал и завидовал.

Оставляя привилегии в стороне, КГБ также обладало мистикой, которая все еще держится на ее организациях преемниках. Люди видели его (скорее неточно) эффективным, хорошо осведомленным и неподкупным. У ее чиновников была работа, которая имела значение в организации, которая работала и была хорошо вознаграждена за это. Немногие в клаустрофобном, плохо управляемом, и страдающим взятками Советском Союзе могли похвастаться тем же. Как космонавтика и спортивные герои, КГБ также коснулось другого эмоционального аккорда: патриотизма. Хотя его окончательная лояльность была к коммунистической партии, а не к советскому государству (он описывал себя как «щит и меч" партии), он купался в лучах славы от победы над нацистской Германией. Скорее, как Битва за Британию обеспечивает Великобритании "звездный час", как сопротивление воплощает национальный миф Франции, а также побережье Нормандии служит примером приверженности Америки к свободе Европы, Великая Отечественная война (так Вторая мировая война известна в России) была центральным элементом самооценки в Советском Союзе - и играет ту же роль в русской идентичности и сегодня.

При всем героизме советских воинов в разгроме немецко-фашистских захватчиков, реальная роль тайной полиции в те годы был презренным сочетание военных преступлений против врага, безжалостного умиротворения «освобожденных» территорий и преследования реальных или воображаемых колеблющихся на свою сторону. Тем не менее, советские военные истории основном выглядят в совершенно ином свете: на телевизионных экранах, позже украшенных легкой программой Чепмена о неразгаданных тайнах, зрители раньше смотрели деяния самого известного советского вымышленного шпиона, Макса Отто фон Штирлица (чтобы дать ему его немецкое кодовое название). Его военная миссия состояла в том, чтобы проникнуть в нацистское верховное командование. В отличие от Бонда, Штирлиц избегает гаджетов, оружия, и девочек. Его оружие - его ум, питаемый не коммунистической идеологией, но сильным патриотизмом. Хотя неправдоподобные, книги и фильмы, показывающие его деяния, были неотразимыми и сочувствующими банальным стандартам советской пропаганды. Они так очаровали одного жесткого подростка с улиц Ленинграда в 1970-ых, что он совершил необычный поход в штаб КГБ города и предложил свои услуги. Но молодому Владимиру Путину сказали, что организация не принимала людей с улицы; он должен получить сначала образование и ждать, если подойдет.

Советского Союза не стало, но связи между шпионами России сегодня и их темным и кровавым прошлым достаточно реальны. Конечно, старое и новое не идентичны. Предшественники Чапменов советской эры носили неприметные серые костюмы и прятались в тени. Ей нравятся кожаные женские нарядные костюмы и быть в центре внимания. Они служили тоталитарной супердержаве. Она служит постсоветской России, стране, которая является бесспорно капиталистической и претендует на звание демократической. Но прочная связь – в привилегиях. Разрешения, которыми обладают российские шпионы теперь, означают, что они ведут жизнь обособленно, как чиновники КГБ в советскую эру. Различие не в зарплате и доступе к товарам народного потребления, а в привилегии проживания выше и вне закона. Результаты колеблются от тривиального до чудовищного. Чиновник FSB может ездить пьяным (и сбивать пешеходов), безнаказанно. Вид его идентификационного значка запугает любого меньшего чиновника; он может одержать победу в любом частном правовом или торговом споре; он может игнорировать правила планирования, когда он строит дом в стране.

Чапман только нажимает старые советские кнопки в российской душе. Она щекочет также его современные неврозы. Ее бренд базируется не на стальной пуританстве советских вооруженных сил времен войны, а на неряшливом блеске современной России. Ее роль шпионить не за ненавистными давними нацистами, а за новой проблемой: Странами Запада, такими как Великобритания и Америка, которых российский режим рассматривает как двуличных, высокомерных, и жадных. Хотя элите нравится делать покупки, управлять банками, резвиться, и отправлять своих детей в школы Лондона и окрестностей, многие из них презирают Великобританию - так же, как они негодуют на то, что они рассматривают как американскую гегемонию и властность Европейского союза.

Эта враждебность происходит частично от комплекса неполноценности: беда всего Запада это обеспечение качество жизни, которое отсутствует в России. И это несмотря на то, что многие россияне считают его непонятным из-за слабости и лени. Другая причина состоит в том, что русские возражают против того, что они рассматривают как политическое вмешательство Запада - например, спонсирование свободы и демократии СМИ и укрытие беглецов, которые утверждают, что их преследуют за их политические убеждения, но видятся (по крайней мере, властями в Москве) как простые жулики и террористы.

Несмотря на запудривание мозгов Кремля Путиным о пути к свободному рынку, деловые круги также были частой целью. Немного случаев лучше выдвигают на первый план коррупцию и жестокость FSB, чем пытка и смерть в 2009 Сергея Магницкого, российского адвоката, работающего на британского инвестора. Он разоблачил мошенничество на $230 миллионов преступной группы под руководством ФСБ и при поддержке на самом высоком уровне режима. Он заплатил за это открытие своей жизнью; после его смерти, власти пытались скрыть его убийство, и их мошенничество, со смесью напыщенности, лжи, запугивания, а также уклонение от налогов. Скандал иллюстрирует сращивание между гангстерами и властью в России, злоупотребление правовой системой и храбрости тех русских, готовых защищать верховенство закона. Щупальца власти FSB простираются также на Запад, не в последнюю очередь потому что российские чиновники шпионили и запугали коллег Магницкого и защитников в Лондоне и других местах. Случай Магницкого показывает, что правящий режим представляет не только трагедию для России: это - прямая угроза нашему собственному благосостоянию и безопасности.

Течение времени и другие приоритеты привели к снижению знаний и институциональной памяти, что в дни холодной войны помогла контрразведчикам отслеживать попытки советского проникновения. Проблемы частной жизни сделали процедуры проверки неосновательными. Чиновники могут делать деньги на стороне, устроиться на прибыльную работу при выходе на пенсию, предпринять необъясненные иностранные путешествия, копировать документов на карты памяти от якобы безопасных ноутбуков, и иметь целый ряд электронных устройств, которые никогда не попадают под контроль. Ошибочное самодовольство также окружило расширение НАТО в экс-коммунистические страны. Это было правильно увеличить альянс (главным образом из-за нео-империалистического бряцание оружием России), но разведка и спецслужбы недооценивают советскую тень, которая все еще находится в регионе. Освобождение 1989-1991 было опьяняющим, но эффект был только поверхностным. Замена плановой экономики свободными рынками, государственной цензуры свободными СМИ, и однопартийной системы свободными выборами были очень важными изменениями. Но преобразования политической и экономической системы не могут быть подкреплены мгновенным изменением в людях, которые населяют их. Миллионы людей в регионе выросли под коммунизмом и сотрудничали с ним. Токсичное наследство файлов тайной полиции, с потертыми компромиссами и грязными тайнами, которые они содержат, все еще заражает общественную жизнь. Она предоставляет много возможностей для шантажа виновных - и замазывания невинного. Даже те, кто виделся на Западе как герой, такие как бывший президент Польши Лех Валенса, оказались под подозрением о прошлом сотрудничестве. Хотя не все в архивах тайной полиции правда, и много истинных вещей не находятся в файлах, грязные тайны прошлого, многих из них, перевезенные в Россию в умирающие дни старых режимов, создают большие возможности для того, чтобы оказывать нажим на любого родившегося, примерно, прежде 1970. Короче говоря, крах коммунизма оставил серию человеческих бомб замедленного действия на всем протяжении прежней империи - с Кремлем, отвечающим за дистанционное управление.

Ни случай Simm, ни подверженность Чапмена и ее коллег, должным образом не разбудили общественное мнение и бюрократический аппарат к факту, что действия российских шпионов не просто давняя судорога старых советских учреждений, дергающихся как хвост умирающего динозавра, но являются частью более широкого усилия проникнуть и управлять, который предназначается для самых слабых частей нашей системы: с его открытым и доверяющим подходом к посторонним и вновь прибывшим. Поскольку эта угроза недооценена или напрямую проигнорирована, она особенно мощна. Это - часть мира, шпионаж, о котором посторонние главным образом знают мало и понимают еще меньше.

Линия фронта была более четко прорисована в дни холодной войны, когда была угроза коммунистической победы. Коррумпированная автократия, которая управляет Россией теперь, играет по капиталистическим правилам - и угроза еще более агрессивна. Однако, новые шпионы России, как их советские предшественники, участвуют в подрывной деятельности, манипуляции и проникновении на Запад. Они также защищают режим, который является тираническим, преступным и даже убийственным. Некоторые вещи никогда не меняются.

http://www.foreignpolicy.com/articles/2012/07/13/dark_soldiers_of_the_new_order?page=0,2