НАЦИЯ
Лег над пропастью русский путь.
И срывается в бездну даль.
Русский русского не забудь.
Русский русского не предай.
Не ступили бы мы за край,
Да подталкивают враги.
Русский русского выручай.
Русский русскому помоги.
Грелась тьма у моих костров.
Никого корить не берусь.
Но вставая из тьмы веков,
Русской силой держалась Русь.
Отслужила свое хлеб-соль.
Мир не стоит нашей любви.
Русский русскому, как пароль,
Имя нации назови.
Перешел в набат благовест.
И нельзя избежать борьбы.
Могут вынести русский крест
Только наши с тобой горбы.
Русским духом, народ, крепись
У последней своей черты.
Русский русскому поклонись.
Русский русского защити.
Душу русскую сохрани.
Землю русскую сбереги.
В окаянные эти дни
Русский русскому помоги!
Норд-Ост
И горы встали в полный рост.
И все ветра упали разом.
И только мстительный норд-ост
Гудит над Северным Кавказом.
Берёт ущелья за грудки.
Гремит лавинным беспределом.
Но погодите, мужики,
Да не в Кавказе вовсе дело.
А мир трещит напополам
По тайной прихоти Сиона.
С чадрою носится ислам,
А Голливуд раздел Мадонну.
И содомиты у руля.
И ЦРУ живёт с “Моссадом”.
И на земной оси Земля,
Как стриптизёрша крутит задом.
Схлестнулись насмерть две культуры.
А Русь глядит по сторонам,
Хрипя в предательской трясине.
С одной – разврат, с другой – ислам.
А православие – в средине.
Олег, сбирайся-ка
Но знай: американский рай
Не легче пояса шахида.
И преклонив свою главу,
Ты уясни себе в печали,
Что сёстры зла не на Москву,
А на Бродвей в Москве напали.
И горы встали в полный рост.
И все ветра упали разом.
И только засланный норд-ост
Нас косит вперемешку с газом.
Венец природы, как конец,
Предстал под знаком Атлантиды.
И подпоясана АЭС
Тяжёлым поясом шахида.
Штормовое предупреждение
Мы не под Курскою дугой,
мы смертью падаем другой.
На склонах гор и под водой,
и в переходах под Москвой.
И в наших мыслях и домах
расквартирован тайный страх.
Вломился в души на постой
неравный бой, неравный бой.
Лежит солдат, лежит матрос…
Все нестерпимей слышать SOS.
И что там: быть или не быть?
когда не встать, когда не всплыть.
Когда меняют на мошну
границы, славу и страну
И как на золотое дно
ныряет сволочь в казино.
А там условия не те.
А там русалка на шесте
И рыба в соусе. а тут
Тебя для рыбы подают.
И на крючке у МВФ
непобедимый ВМФ.
Мы на мели, мы на мели –
смешном подобии земли.
Китом бы выброситься нам,
рванув к родимым берегам.
Но мы легли на левый бок
виском в песок, виском в песок.
SOSSIA, Господи, окстись,
держава жаждущих спастись.
Но на мели не повернуть
в спасительный обратный путь.
Моей стране, как лодке «Курск»,
пробили борт, сломали курс.
Но не по мне, но не по мне
лежать на дне, лежать на дне.
Как обруч, «курская дуга»
сомкнула север и юга.
И там война, и тут война.
А жизнь одна, а жизнь одна.
И нет уже ни строк ,ни строф
на описанье катастроф.
И плетью падает рука,
отдавши честь, от козырька.
А надо бы - от боли взвыть,
но плетью обух перебить.
И грянуть матерный салют,
чтоб там услышали и тут,
как на зубах скрежещет злость
на наше русское «авось»
и на последнее «прости»
со всей земли в одной горсти.
Пуская крейсеры ко дну,
мы топим целую страну.
Теряя нас, свое лицо
теряет мир в конце концов.
…И все-таки с подлодки «Курск»
успели сделать главный пуск.
Взрывной волной из глубины
смывает с палубы страны
плевки, распутицу и мразь,
еще косящую под власть.
И, закипев, народный гнев
вгрызается в кремлевский блеф.
«…Бежит солдат. Бежит матрос…»
И, поднимаясь в полный рост,
народ на скользких берегах
встает с подлодкой на руках.
Железный гроб несет страна.
Морская капает слюна.
Уже не плачет, но ревет
из шторма выросший народ.
И страшно тянется рука
До власти, как до кадыка.
А морю Баренца в веках
плыть
в бескозырках и венках
Девятый отсек
Мы хватили сполна глубины.
И шпангоуты стонут, и ребра.
Люк захлопнулся крышкою гроба.
Мы - в девятом отсеке страны.
Наше время – девятый отсек.
Пишем письма по мере таланта.
Но строка капитан-лейтенанта
На сегодня бессмертнее всех.
«…Я на ощупь пишу…» Словно гром
поразил среди ясного неба –
в братской злобе Бориса и Глеба
мы сегодня на ощупь живем.
Жадно шарим не видя своих.
Свищем пулями в воздухе горном.
Если сходятся руки на горле –
Разжимать не торопимся их.
И не ведаем то, что творим.
В двух шагах белый свет мы не видим.
Что любили – теперь ненавидим.
Разбиваемся. Тонем. Горим.
Не за совесть теперь, а за страх.
Смерть проворней, чем скорая помощь.
А в России глубокая полночь,
Хоть и полдень на ваших часах.
Дальше некуда
Грезить яблоней марсианской,
Как ни жаль, разучились мы.
В пасти впадины Марианской
Рыбьей костью застрянет «Мир».
Океан забурлит цунами,
Русским космосом подавясь.
И вселенская слава с нами
Оборвет громовую связь.
Станет тихо в стране пи глухо.
Небо снизится до бровей.
Мы с вершиной русского духа
Расстаемся без равных ей.
Орбитальные свесив плечи,
Отправляемся в никуда.
Стала станция «Мир» - конечной.
Дальше некуда, господа.
Падаем
Видимо мы не вечные.
Станция «Мир» - конечная.
Кто там сказал: «Поехали?»
Сходим уже, приехали.
Все же душа по космосу
Воет истошным голосом.
Жаль, что мы там не здешние.
Только Земля и держит нас.
Были страною грамотной,
Стали поновой лапотной.
Стали опять не мытою.
Горе, как прежде мыкаем.
Мы умудрились здорово
С неба упасть на голову.
Что-то опять не верится
В то, что Земелька вертится.
Может, опять на мамонта
Лезть с топоришком каменным?
Может, опять в пещеру нам?
Может, опять ощериться?
Племя чужое радуем.
Падаем. Падаем. Падаем.
Не лейте слез. Они не отольются.
Рожденные в борьбе - непобедимы.
Сегодня бунтов нет и революций,
И значит, нам достался поединок.
И каждый на своей последней пяди
На смертный бой эпоху вызывает.
Эпоха нынче нападает сзади
Исподтишка и много убивает.
Уйти от поединка невозможно.
Эпоха норовит ударить в гены.
Она сегодня вводится подкожно,
Когда текут исколотые вены.
Эпоха в каждом пятом даже странно.
На «пятую колонну» нынче мода.
Она берет под частную охрану
Награбленное ею у народа.
Она со смаком шарит по карманам.
А после околачивает груши.
И ходит по богатым ресторанам,
Рубая на закуску наши души.
А мы еще зовем себя страною.
И славой по инерции кичимся.
А нам уже слабо стоять стеною.
И до героев мы не докричимся.
Давайте подыхать поодиночке,
Раз мы на сходку не дойдем от водки.
…Три точки, три тире, опять три точки…
идет из подсознанья, как с подлодки.
Кому-то хорошо, что все так плохо.
Не думали, не ждали, не гадали.
Какая к черту лысому – эпоха?
Да это просто – время негодяев.
Часы не бьют, а от удара бьются.
На шесть шагов, ублюдок, подойди-ка.
Раз кончилась эпоха революций,
Да здравствует эпоха поединка!
Дубина
Под ногами земля, а не сцена.
Не в эфире я здесь, а в бою.
И гитара гудит, как сирена.
Я сейчас по тревоге пою.
Боевая тревога в России
По спасению русской души.
Имя славы славяне носили.
Мы же носим в кармане шиши.
И стоим в тупике бездорожья,
На котором увязли по грудь.
А предатели лезут из кожи,
Пряча наш исторический путь.
С ног не сбить, так сбивают с дороги.
Мужики, я вам слово даю,
Что отныне пою по тревоге,
И с гитарою насмерть стою.
Где же ваши коронные вилы?
Топоры, как и прежде в чести.
И стращают бойницами виллы,
Что вкопались на нашем пути.
Никогда среднерусской равниной
Под чужим сапогом не прогнусь.
Лишь народное средство – дубина
Может выходить матушку-Русь.
Мы штыками смотрели на запад,
А теперь вот бузим меж собой.
Нас от битвы за светлое завтра
Отвлекают чеченской войной.
Бьет солдатам политика в спину.
И поможет стране, хоть убей,
Лишь народное средство – дубина,
Да берёзовый веник при ней.
Последний патрон
Как последний патрон, ветеран
Остается в обойме живых.
По цветам салютующих стран
Он когда-то дошел до своих.
В штыковую бросаясь на смерть,
Как ребенка спасал белый свет.
А теперь он не может смотреть
На останки великих побед.
И над плитами братских могил
Замер он, как живой обелиск.
Те, кто сделали все, что смогли,
навсегда под землей обнялись.
Там солдатское братство навек
По прозванию Русский Иван.
И зовет это братство наверх
Человек из осколков и ран.
Похоронена слава страны.
Хоть и Вечный Огонь, да погас,
похоронкой с великой войны
Ходит старый солдат среди нас.
В заржавевшей обойме времен,
Фронтовые сто грамм пригубя,
Он загнал сам себя, как патрон,
Как последний патрон – для себя.
И на братство священное пал,
Как всегда героически смел.
Победителем быть он устал.
Побежденным он быть не умел.