Призыв Владимира Путина принять срочные меры к развитию оборонно-промышленного комплекса и повторить прорыв, совершенный в этой отрасли при Сталине, разумеется, не может не вызвать положительный отклик в сердце каждого, кто хочет видеть Россию сильной державой. Хочется верить и вице-премьеру Дмитрию Рогозину, сказавшему, что российский ОПК в ближайшее время сможет создать гиперзвуковые технологии и искусственный интеллект. Но, странная вещь, практически одновременно с заседанием Совета безопасности РФ, на котором произносят эти духоподъемные призывы, дают радующие душу патриота обещания и говорят о необходимости «в сжатые сроки обновить производственные фонды и провести технологическую модернизацию предприятий отрасли», происходит первая встреча Общественного совета при Минобрнауки РФ. На ней министр Дмитрий Ливанов сообщает, что около 30 процентов высших учебных заведений в ближайшее время будет закрыто.
По сведениям «Российской газеты» сегодня в России действует 1600 вузов и филиалов. Число студентов в РФ составляет около 7,5 миллиона (497 студентов — с учетом заочников — на каждые 10 тысяч человек). Для сравнения: в США эти цифры составляют соответственно 19,1 миллиона и 612.
Разумеется, сеть российских вузов требует оптимизации. Производство юристов, экономистов, менеджеров в нашей системе образования зашкалило за все разумные нормы. Стране нужен не «офисный планктон», а инженеры, конструкторы, электронщики, создатели новых двигателей, творцы высоких технологий.
Весь вопрос, как и за счет кого вести оптимизацию?
По оценке бывшего министра образования и науки А.Фур- сенко только 150—200 вузов предоставляют качественное образование. Дмитрий Ливанов в недалеком прошлом был заместителем Фурсенко и намерен твердой рукой продолжать его дело. Кого должны готовить наши вузы, по замыслу министра Ливанова? Характерны его слова, давшие программную установку профессорско-преподавательскому составу Московского института стали и сплавов: «Перед нами стоит задача изменения содержания технического образования. Готовить надо не разработчиков технологий, а специалистов, которые могут адаптировать заимствованные технологии». При такой идеологии руководителя Минобрнауки, который готовит студентов к жалкой роли посредников между западными корпорациями-производителями оборудования и покупающими их отечественными компаниями, создавать ги- перзвуковые технологии и искусственный интеллект в России будет некому. Нетрудно предположить, что в условиях отказа от творческих традиций русской инженерной школы и перехода к идеологии придатка технологически развитых держав, заявленные Ливановым 30 процентов — только начало разгрома высшей школы, а конечной целью «реформы» являются заявленные его предшественником те самые 150— 200 вузов.
Впервые эта цифра была озвучена бывшим министром на совещании в июле 2008 г. в Московском инженерно-физическом институте, проходившем под председательством президента Медведева. Отвечая на вопросы главы государства о том, каков должен быть потенциал высшей школы, необходимый для решения стоящих перед обществом задач, А.А. Фурсенко заявил: стране для этих целей достаточно иметь 50 классических университетов и 150—200 институтов и академий из нынешнего общего числа «порядка тысячи вузов».
Ровно через месяц после этого совещания Фурсенко повторяет ту же цифру в «Российской газете»: из тысячи университетов останутся 50 и порядка 200 других вузов, а остальные станут либо филиалами, либо техникумами. Некоторые же неконкурентоспособные вузы со слабой материальной базой будут вовсе закрыты. В декабре 2010 г. в своем интервью министр заявил: «У нас где-то порядка 50 вузов, которые являются безусловными лидерами. Тут можно спорить об их количестве, но это все равно даже не сто. И есть еще как минимум 100—150 вузов, которые имеют хороший потенциал».
Обратим внимание на то, с какой настойчивостью Фур- сенко «продавливал» мысль о доведении числа университетов до 50. Но откуда она взялась эта цифра — 50? Декан Московского государственного индустриального университета (МГИУ) Г.К. Овчинников в статье «Психологический террор в условиях реформирования высшей школы», опубликованной в журнале «Alma mater» (№9, 2011.) пишет, что «она навеяна рекомендациями доклада Всемирного банка: в докладе ВБ «Российская Федерация: образование на переходный период» предложено сократить число государственных вузов до пятидесяти».
В открытой печати этого документа не найти. Почему? Ректор Московского гуманитарного университета, директор Международного института ЮНЕСКО профессор И.В. Ильинский объясняет, что указанный доклад (№ 13638 от 22.11.1994 г.) носит гриф «Конфиденциально. Документ Всемирного банка. Только для служебного пользования» со следующим предупреждением: «Настоящий документ имеет ограниченное распространение и может быть использован получателем только при исполнении официальных обязанностей. Во всех других случаях его содержание не может быть раскрыто без разрешения Всемирного банка». Профессор Ильинский отмечает: «Практически все рекомендации Всемирного банка выполнены или выполняются, как ни парадоксально, с нарастающей жесткостью».
Словом, благие намерения «оптимизации высшей школы», похоже, ведут отнюдь не в рай, а таят вполне реальную угрозу самому ее существованию. Вспомним лозунг 30-х годов, под которым проводилась сталинская модернизация: «Кадры решают все!». Но решать кадровые проблемы путем радикального снижения возможностей получения высшего образования — путь в корне неверный. Конечно, мы живем сегодня в условиях явного избытка дипломированных специалистов по профессиям, отнюдь не отвечающим потребностям страны. Но разве в арсенале государства нет инструментов экономического и социального стимулирования необходимой кадровой политики? Напомним, что в СССР было 600 вузов, которые обеспечивали страну нужным количеством специалистов. При этом создавались все условия, чтобы работники могли повышать уровень своего образования и научно-технической подготовки.
Политика резкого сокращения вузов будет иметь непредсказуемые социальные последствия. Ликвидация вузовских филиалов, уничтожение институтов среднего звена приведет к резкому ограничению возможности получения высшего образования молодежи, живущей в провинции. Ей будет отведена роль аутсайдеров, что усилит социальное расслоение в стране, и без того достигшее беспрецедентных масштабов. Снизится функция образования как социального лифта. Социологи предупреждают и о демографических проблемах: отсутствие возможности дать детям нормальное образование отнюдь не будет стимулировать рождаемость в России.
Сокращение числа вузов сузит возможность молодых людей, прежде всего русской национальности, получать высшее образование. Увеличится конкурс среди тех, кто намерен учиться за государственный счет, неизбежно возрастет коррупция в вузах: хочешь учиться бесплатно — плати. Министр Ливанов говорил о сокращении бюджетных мест и одновременном увеличении финансовых вложений в обучение каждого студента, получающего образование за счет государства. Возможности давать взятки, как и финансировать платное обучение, у представителей государствообразующей нации ограничены. Заодно Министерству обороны будет легче решать проблемы призыва: осуществлять набор в армию за счет русских юношей — за бортом высших учебных заведений останется большое количество абитуриентов.
Нетрудно увидеть и субъективную, так сказать, причину, которая торопит реформаторов выполнить предписания Всемирного банка. Первый проректор Международной академии бизнеса и управления, специалист в области социологии управления образовательными процессами Е.В. Добрень- кова, считает, что «истинная причина вышеозначенной кампании состоит в попытке экономии бюджетных средств (средств на финансирование) и существенного сокращения вузовской материальной базы. Это ведь единственная в нашей стране сфера, которая еще осталась неприватизированной, притом что она обладает огромными материальными ресурсами, включающими не только учебные корпуса, но также спортивные базы, дома культуры, санатории, пансионаты, общежития. Поэтому сокращение количества вузов высвободит значительную инфраструктуру, которую можно будет впоследствии приватизировать и продать».
Есть еще одна проблема, которую создаст стремительное закрытие большинства высших учебных заведений страны. Она касается преподавателей вузов. Вспомним: только за период с 1985 по 1997 год из российской науки ушло более 2,4 миллиона человек. Это были в основном молодые кадры. В стране остались преимущественно ученые с кандидатскими и докторскими степенями, работавшие в системе Российской академии наук. Разгром академических институтов вынудил их искать место на кафедрах новых вузов, которые в больших количествах открывались в России.
Что представляет сегодня профессорско-преподавательский состав наших высших учебных заведений? Это 265 тысяч человек, из них 153 тысячи — кандидаты и доктора наук. Они — представители когда-то мощных научных направлений, курируемых научно-исследовательскими институтами Академии наук СССР или отраслевыми НИИ, руководители и ведущие специалисты передовых научный школ и направлений, зачастую не знавших аналогов в мировой практике.
По числу уничтоженных научных направлений и научных школ постсоветская Россия не имеет прецедента во всей мировой истории. Профессора наших вузов — на сегодняшний день — это поистине драгоценный клад, это ученые, которые, во-первых, обладают уникальными знаниями, во-вторых, это те, кто может помочь восстановить разрушенные научные школы и воспитать реальных специалистов, нужных российской промышленности, оборонно-промышленному комплексу, вести работу по воссозданию фундаментальных научных исследований. Напомним слова вице-президента Рогозина, курирующего ОПК: «В новых условиях важнейшей задачей является программная организация фундаментальных исследований в оборонных интересах. Государство готово внимательно и отзывчиво подходить к чаяниям научного сообщества».
Так ли уж готово, Дмитрий Олегович, если министр Ливанов способен драгоценный клад превратить в пыль?