Анкор, еще анкор!
Финансовое положение оставалось по-прежнему тяжелым. Да тут еще родные из Москвы написали, что у сестры умер муж, осталась одна с маленькими детьми. Да и отцу шел девятый десяток.
Необходимо было помочь им, и в отчаянии Федотов принялся копировать собственные картины для продажи.
Это было легче, чем писать новые: не приходилось обдумывать сюжет, не спать по ночам в поисках творческого решения… Но копии отнимали драгоценное время, и художник решился на то, на что все еще не решался: продать «Сватовство майора» генералу Прянишникову, который давно хотел иметь ее у себя.
Генерал, пользуясь безвыходностью художника, выторговал «Сватовство майора» за полцены, и от этой сделки у Федотова появилось уже ощущение полной беспросветности. Написал в своей тетрадке:
Всё план за планом в голове…
Но жребий рушит эти планы…
О, не одна нам жизнь, а две
И суждены, и даны.
А тут еще знакомый по корпусу рассказал, что всю зиму промаялся в деревенской глуши. В избах –– по двое, трое. Графин водки, постепенно осушаемый за день, вечерние сборища поочередно друг у друга или у полкового командира –– с картами, ромом, от которого наутро нестерпимо болит голова. Пустая болтовня, пересказывание былей и небылиц, пьяные забавы, стычки, –– монотонность повторяемых будней делается постепенно кошмаром, гибнет человеческая душа, обреченная на ничто.
Под впечатлением этого рассказа Федотов взялся за картину «Анкор, еще анкор!» Представил зрителю два мира одновременно. В одном –– огонек из соседнего дома, торжественный покой зимней ночи, в другом –– зловещая прокуренная каморка с пьяным офицером, гоняющим несчастного пса, и безысходность скуки.
Горящие краски превратили каморку в преисподнюю, где в тоске мается человек, не менее несчастный, чем загнанная собака.
Такой силы социального обличения, такой остроты критической мысли Федотов никогда еще не достигал! Во всей мировой живописи нет другой картины, в которой были бы показаны глубочайшая тоска и бесполезность жизни, способные довести человека до сумасшествия.
«А я похож на этого бедного пуделя, –– думал художник. –– “Анкор, еще анкор!” –– говорит мне судьба, и я покорно принимаюсь перепрыгивать через очередное препятствие. Как я устал!»
Замах был слишком велик. Федотов далеко обогнал своих современников, шагнув в искусство сразу ХХ века. Он совершил слишком много для человека, у которого только одна голова, одна пара рук и одна жизнь.
Кроме того, Федотов был явлением… неожиданным и единым. Когда он… «стал угрожать», на него восстали, и он был раздавлен.
18 ноября 1852 года денщик Федотова Коршунов проводил Павла Андреевича до самой могилы на Смоленском кладбище, безутешно рыдал, а затем сгинул неизвестно куда.