XXXV
Александр взялся за переустройство армии. Широко известно его изречение: «У России есть только два верных союзника –– ее армия и флот. Остальные предадут при первой возможности». Действительно, вся история государства российского говорит о том, что союзные войны кончались либо предательством союзников, либо последующим унижением России. Европа видела в русских солдатах бесстрашных воинов, а в государях –– беспечных транжиров людскими ресурсами. Признавать равноправия не желал ни один европейский король –– русские были для них вторым сортом.
Основные пункты Александра III по переустройству армии заключались в следующем: увеличение боеспособных воинских частей; установление срока военной службы до шести лет, чтобы увеличить численность солдат, обученных военному делу; модернизация военного и технического арсенала; усиление пограничных округов и крепостей вдоль западных границ России; улучшение профессиональной подготовки офицерского корпуса.
Кроме регулярных частей, в состав русской армии входили казаки Донского, Черноморского, Кавказского линейного, Уральского, Оренбургского, Астраханского, Дунайского (Новороссийского), Азовского, Сибирского и Забайкальского казачьих войск.
Императрица Мария Федоровна была назначена шефом Кавалергардского полка. Звание шефа обязывало ее вместе с командиром заботиться о состоянии полка и отвечать за недостатки в нем. Но она была с сильным характером, а по душевному свойству могла запросто разговориться с любым гвардейцем.
Александр не питал страсти к военному делу, он был военным по чувству долга. В отличие от отца, который присутствовал на всех полковых смотрах и парадах, Александр ограничил свое общение с армией крайней необходимостью. Царские смотры стали проводиться реже, разводы были отменены, флигель-адъютантские и свитские вензеля, щедро раздаваемые Александром II в армейские полки, были редки теперь даже в гвардии. Вместо шагистики для поднятия уровня боевой подготовки, были назначены большие маневры в местностях предполагаемых военных действий и в условиях приближенных боевым.
В июле 1881 г. Александр побывал в Нижнем Новгороде, Костроме, Ярославле, Рыбинске; в августе — в Данциге для свидания с германским императором. В сентябре утвердил «Положение о мерах к охранению государственного порядка и общественного спокойствия». Полицейские власти в любое время дня и ночи могли производить обыски, арестовывать подозрительных лиц сроком до двух недель без предъявления обвинения. Генерал-губернаторы получали особые полномочия, имея право закрыть при необходимости общественные и частные собрания, промышленные предприятия. Уголовные дела по желанию генерал-губернаторов или министра внутренних дел передавались военному суду, действовавшему по законам военного времени.
В целом население приветствовало введение «Положения об охране», видя в нем гарантию от общественных потрясений.
Одним из первых практических шагов нового правительства для предотвращения «брожения умов» и прекращения либеральной пропаганды стало усиление цензуры. «Опыт показывает, –– писал К. П. Победоносцев, –– что самые ничтожные люди –– какой-нибудь бывший ростовщик, участник банды червонных валетов, разорившийся содержатель рулетки –– могут основать газету, привлечь талантливых сотрудников и пустить свое издание на рынок в качестве органа общественного мнения. Нельзя положиться и на здоровый вкус публики. В массе читателей –– большею частью праздных –– господствуют, наряду с некоторыми добрыми, жалкие и низкие инстинкты праздного развлечения, и любой издатель может привлечь к себе массы расчетом на удовлетворение именно таких инстинктов, на охоту к скандалам и пряностям всякого рода».
Об этом же писал и А. В. Никитенко: «Наши читатели любят скандалы. Это не требует серьезного размышления, изучения и умственных усилий».
Александр согласился с Победоносцевым, и с десяток изданий было закрыто. Одновременно старался направить здравомыслящие консервативные силы на стабилизацию обстановки, не давая разыграться амбициям и мелкому честолюбию в попытке вывести Россию из политического и экономического кризиса. «Не думай, что я унываю, –– написал путешествующему по загранице брату Сергею, –– нет, я более чем когда-либо надеюсь, что Господь не оставит дорогую Россию. Назначив почти везде новых людей, мы дружно принялись за тяжелую работу, и, слава Богу, с трудом идем вперед, и дело идет гораздо успешнее, чем при прежних министрах. Они хотели забрать меня в свои лапы и закабалить, но это им не удалось, и как я счастлив, что отделался от них, а в особенности от графа Лорис-Меликова, который заварил такую кашу своим популярничанием с журналистами и игрой в либерализм, что еще немного, и мы были бы накануне полнейшей революции. Не могу скрыть, что еще далеко мы не в нормальном состоянии, много еще будет разочарований и тревог, но на все надо быть готовым, и идти прямо и смело к цели, не уклоняясь в сторону, а главное, не отчаиваться и надеяться на Бога».
Другой брат императора, Владимир, с которым они сплотились во время Балканской войны, просил Александра не жалеть его, давать необходимые поручения: «Я могу тебе послужить, могу тебе быть иногда полезным». Владимир командовал гвардией и Санкт-Петербургским военным округом, а царская гвардия не раз определяла судьбу государства. Человек умный и зоркий, великий князь Владимир Александрович презирал льстивые восторги дворян в связи с указами нового императора:
–– Наше дворянство не служит должным образом России, а многое бы могло сделать и в культурном и в экономическом положении, –– говорил он Александру, который тоже скептически относился к тем, кто усердно его расхваливал: эти при случае предадут первыми.
Интересна характеристика, данная Александру «Кенигсбергской газетой» в конце 1881 года: «Ни один из сынов дома Голштейн-Готторп-Романовых, вступивших на русский престол после Петра Великого, не принес с собой такого запаса опыта, как 36-летний Александр III. Молодой монарх соединяет энергию своего деда с гуманностью своего отца; то, чего он не вынес из учения в юности, дополнил из опыта. Безукоризненность его частной жизни, которой он славится, ставит его выше всех его предшественников. Он выработал в себе строгость нравственную, добросовестность полководца и деловитость администратора».
Но... подводя итог уходящего года, Александр признался: «Так отчаянно тяжело бывает по временам, что, если бы я не верил в Бога и в его неограниченную милость, конечно, не оставалось бы ничего другого, как пустить себе пулю в лоб».
XXXVI
Новую армейскую форму стали водить в 1882 году. Национального покроя, практичную и удобную. При ее обсуждении сказались серьезные наблюдения Александра во время Балканской войны. У всего состава были теперь для гигиены белые рубахи, которые прежде носили только в жару на Кавказе и в Туркестане; тяжеловесные и неудобные ранцы из телячьей кожи заменили непромокаемыми вещмешками, а ботинки –– сапогами. На прежние блестящие мундиры Александр смотрел как на дорогостоящую мишуру: армия –– есть армия. Привилегированными оставались только гвардейские и кирасирские полки, несшие службу в столице и загородных царских дворцах.
Хулители и пересмешники новой формы нашлись очень скоро. Вещмешки называли котомками нищих, офицеров сравнивали с обер-кондукторами, гвардейских стрелков –– с околоточными надзирателями, фельдфебелей –– с сельскими старостами, и уверяли, что внешний вид имеет большое значение для поддержания воинского духа.
Колоссальный военный заказ повлек увеличение мощностей ткацко-прядильных мануфактур, кожевенных и обувных производств. Только для флота заготовлялось 12 тысяч аршин гвардейского сукна, 14 тысяч аршин верблюжьего сукна, около 15 тысяч синих фланелевых рубах, кожи на 50 тысяч пар обуви.
Растущие заводы и фабрики требовали нового пополнения рабочими, –– началась миграция сельского населения в города. Законом от 1 июня 1882 года, в защиту рабочих от произвола запрещался труд детей, не достигших 12-летнего возраста; рабочий день подростков от 12 до 15 лет ограничивался восемью часами; запрещалась ночная работа женщин и подростков на текстильных фабриках. Хозяева предприятий обязывались предоставлять малолетним рабочим возможность окончить курс народного училища. При департаменте торговли и мануфактур Министерства финансов была учреждена специальная инспекция для надзора за исполнением трудового законодательства, и хоть эффективность многих мер оставалась невысокой, Россия стала первой в мире страной, где начал осуществляться реальный контроль государства за условиями труда.
Новый военный министр, Ванновский, деловые качества которого цесаревич высоко оценил на Балканах, скорее командовал, чем управлял своим Министерством. Не будучи жестоким, он предпочитал скрывать доброту, говоря, что «двигателем большинства служит только личный интерес и страх». Он не стремился решать военно-технические вопросы, в которых честно признавал себя недостаточно компетентным –– ими занимались его ближайшие помощники, и, по выражению Витте, министр и его помощники восполняли друг друга. Система подготовки офицерского состава подверглась серьезным изменениям. В июне 1882 года военные гимназии были преобразованы в кадетские корпусы, поскольку не отвечали требованиям профессиональной военной подготовки; кроме того, платное обучение было недоступно детям несостоятельных офицеров. Высшее воинское образование призваны были теперь давать академия Генерального штаба и специальные офицерские школы. При обучении в них требования были очень высокими.
Во главе академии стоял генерал Михаил Иванович Драгомиров, герой Балканской войны, любимец солдат и офицеров. В 1879 году Драгомиров издал свой главный труд: «Учебник тактики». Был ярым противником скорострельного оружия и военных игр, которые при нем практически полностью исчезли из учебного курса. На смотре, решив проверить серьезность солдат, спросил одного:
–– Скажи, я умереть могу?
–– Так точно, ваше высокопревосходительство, можете.
–– Ну вот я умер. Гроб внесли в церковь и оставили на ночь открытым, а тебя поставили часовым у гроба. И вот среди ночи я поднимаюсь из гроба. Что ты будешь делать?
–– Прикладом по голове, чтобы легли обратно.
–– И тебе не жаль меня будет?
–– Так точно, жалко, но в Уставе сказано: в каком виде я принял пост, в таком я его и должен сдать. Принял ваше высокопревосходительство в лежачем положении –– лежачим обязан и сдать.
Драгомиров остался доволен ответом.
Чтобы дать офицерам достойное содержание, Александр своим указом вдвое увеличил выдачу столовых денег и пенсии тем, кто отслужил воинский срок. Генерала Черняева, отстраненного от воинской службы после самовольного участия в Сербской войне, назначил генерал-губернатором Туркестана, что было признательностью за его покорение Ташкента.
В сентябре Александр провел смотр войскам московского военного округа, и тогда же в первопрестольной посетил Всероссийскую художественно-промышленную выставку. Экспозиции выставки занимали восемь павильонов. Впервые запустили отечественный трамвай, который представлял собой четыре шестиместных вагончика и перевозил посетителей от одного павильона к другому; за проезд платили двугривенный, деньги шли в фонд Красного Креста. Парижский журнал «Дё Монд» писал: «Газеты утверждали, что Россия переживает предсмертную агонию. Мы предприняли поездку, чтобы лично убедиться в этом, и — нашли обширную выставку. Нет сомнения, что уже через четверть века русские фабриканты поднимут на должный уровень свое отечество и будут выдерживать иностранную конкуренцию, а пока они оспаривают рынки в Азии».
Но жизнь рабочих была крайне тяжелой, а заработки намного ниже, чем в Европе, тем более в США. Обычным явлением стал отпуск продовольствия в кредит в фабричных лавках, так как зарплату часто задерживали. Цены же в лавках были завышены. Рабочие жили в казармах, которые делились на отдельные каморки семейных. Иногда в одной каморке ютилось по две семьи.
Высококвалифицированным рабочим зарплата позволяла снять квартиру и даже купить домик, но таких было мало. Вспыхивали бунты. Особенно сильный случится в 1885 году на фабрике Морозова, получив название «Морозовская стачка». Толпа ткачей громила квартиры начальства и продовольственную лавку. Рабочие требовали повышения зарплаты и уменьшения штрафов. Александр III не разрешил применять армию против восставших, но разрешил арестовывать виновных до суда над ними. Поначалу Морозов требования рабочих отверг, но под давлением московского прокурора пошел на уступки: частично возвратил штрафы и ограничил их пятью процентами от заработка. Кроме того, заявил, что готов удалить и выплатить причитающуюся зарплату всем работникам мануфактуры и вновь нанять тех, которые будут согласны работать на фабрике. «Рабочие озлоблены на фабричную администрацию, но к представителям власти проявляют уважение. Я объяснил рабочим, что не существует закона, который бы заставлял владельца мануфактуры увеличивать зарплаты или снижать штрафы, что все это вопрос договоренности между рабочими и владельцем. На что они отвечают, что если не у меня, то у кого же им искать защиты и справедливости?» (Докладная записка царю прокурора Москвы).
По инициативе Марии Федоровны возникли Мариинские женские училища для малообразованных и малообеспеченных девушек-горожанок. Являясь попечительницей воспитательных домов, приютов для обездоленных и беззащитных детей, богаделен и Российского общества Красного Креста, она могла внезапно нагрянуть в любую больницу или пансион, приучив тем самым весь персонал к безупречной работе. Могла пройти на кухню, испробовать, что приготовлено детям-сиротам. Когда-то сердилась на мужа за то, что «охаивал» гостеприимных хозяев, теперь поняла –– парадные встречи не многого стоят, ты загляни, что творится внутри этих встреч.
Однажды пришла в пансион вместе с мужем. Девочки кинулись к ней, чуть не сбивая супругов с ног, Александр уронил носовой платок, который мгновенно «достался» счастливице. Остальные, видя, что государь курит, стали выпрашивать папиросы на память. Он открыл портсигар, и всё, что там было раздал. Не было случая, чтобы император повысил голос на своих или чужих детей. В пажеском корпусе восьмилетний мальчишка так испугался царя-великана, что позабыл приготовленный рапорт. Александр осторожно его подбодрил, и тогда все ребятишки полезли к нему, как к родному: ловились за руки, лезли в карманы что-нибудь взять на память, старались завладеть пуговицами его пальто. Император всё вытерпел.
Исполняя волю отца, он купил Юрьевской Малый мраморный дворец в Петербурге, но полностью то, что отец завещал этой даме, не стал исполнять. Помечал на полях: «Нет, этого я не отдам!», «Нет! Этого она никогда не получит». Содержание назначил ей скромное –– 100 000 рублей в год.
Из Михайловского дворца ей пришлось убираться, из Зимнего –– тоже. Покои свои в Зимнем дворце она не желала оставить, тогда Александр отключил отопление. В Малом мраморном дворце она устроила музей Александра II: в спальне поставила столик, выгравировав на поверхности: «Государя Императора Александра II у зеркала, где причесывался до 1 марта 1881 года»; в изголовье кровати прикрепила дощечку из бронзы: «На этой кровати проведена последняя ночь жизни Императора Александра II до 1 марта 1881 года». Развесила многоженство фотографий, где император с ней и детьми, портреты его, иконы. Всеми силами старалась понравиться царской родне, однако ей говорили в глаза, что она –– причина убийства Александра II.
Миша, Мария Федоровна, Николай, Ксения, Георгий,
Александр III и Ольга.
Юрьевская убралась за границу. Как вспоминали о ней некоторые члены царской фамилии, «жила в одиночестве, и все её разговоры были о любимом муже; носила траур до конца жизни; показывала всем роскошно расшитую мантию для ее коронации, которая так никогда и не состоялась». Однако безутешную вдову дочь застукала в постели с домашним доктором.
Полиция долго следила за Юрьевской, полагая, что она связана с нигилистами, но ничего, кроме нескольких махинаций, не обнаружила и оставила даму в покое. Проживая то в Ницце, то в Париже, она наезжала и в Петербург, заявив Александру, что как только дочери вырастут, будет давать балы. Император резко ответил: «На Вашем месте я бы заперся в монастыре!»
Малый мраморный дворец вместе с «музеем» она продала, навсегда оставшись во Франции. Двое старших ее детей ничем выдающимся не прославились, младшая дочь и вовсе дискредитировала отца-царя, выступая с шансоном в гостиницах и мюзик-холлах; умерла в 1959 году, намного пережив свою сестру и брата. Переписка Александра II и Долгорукой была продана, став доступной широкой общественности.
XXXVII
В 1882 году Санкт-Петербург и Гатчину соединила телефонная линия. Александр и Мария Федоровна использовали эту связь не только для разговоров: по телефону слушали оперы из Большого и Мариинского театров, симфонические концерты из консерватории. В фонде исторического архива Санкт-Петербурга сохранилась переписка об устройстве оперного телефонного сообщения из Мариинского театра в Гатчинский дворец.
Супруги одинаково любили музыку, устроив так, что чуть ли не каждый воскресный день сопровождался игрой придворного оркестра –– струнного или духового. Для узкого круга гостей устраивались музыкальные вечера, на которых играли как профессиональные музыканты, так и любители –– взрослые и совсем юные. Выступали балалаечники и цыганский хор.
В том году в Гатчинском дворце выступил с лекцией Н.Н. Миклухо-Маклай, рассказав о своей экзотической жизни в Новой Гвинее. По его мнению, организованная на столь отдаленных берегах русская колония могла бы принести государству большую пользу. Николай Николаевич мечтал реорганизовать жизнь папуасского сообщества при условии сохранения местных обычаев. Он был готов взять на себя обязанности «консультанта папуасского совета и министра иностранных дел», развивать экономику подведомственной ему территории, строить пристани, дороги, школы, больницы и мосты. Пожаловался на нехватку средств для дальнейших изучений острова, ––Александр распорядился уладить его финансы.
Вероятно, у Александра был разговор с братом Алексеем, назначенным в этом году вице-адмиралом, хоть император знал, что Алексей оравнодушел к флоту –– двадцать лет морской службы любого пресытят, и, как записал адмирал Шестаков в дневнике: «Кажется, мой великий князь равнодушен не только к флоту, но и ко всему, и дела ему нет хорошо ли России…» Но Алексей многое знал, опыт его был велик, и именно он посоветовал направить в Новую Гвинею корвет –– рассмотреть возможности устройства заправочных баз для русских судов.
Александр строил большие планы по развитию отечественного военно-морского флота. Первоочередно –– на Черном море; восстановить приоритет России, утраченный после Крымской войны. Там к началу войны на Балканах было всего два плоскодонных монитора, непригодных для плавания в открытом море, четыре старых деревянных корвета и нескольких мелких судов. Только с начала 1880-х годов началось возрождение. Основу русской эскадры в этом регионе составили броненосцы, миноносцы и крейсеры 1-го ранга, способные вступать в бой даже с прибрежными крепостями.
На Балтике ситуация была сложной: кроме традиционного английского военно-морского присутствия, возросла мощь германского флота, непосредственно затрагивая интересы России. Александр решил вернуться к доктрине императора Николая I, установившего принцип господства на Балтике русского флота.
Значительных военно-морских сил требовала и Тихоокеанская акватория. Адмирал С. О. Макаров предлагал увеличить крейсерский флот до 14 боевых единиц, считая, что «две трети его полезно всё время держать в Тихом океане, одну треть –– в Балтийском море».
Управляющий Морским Министерством адмирал Н. М. Чихачев также считал, что Россия должна обладать флотом, способным действовать в открытом море, для чего необходимо было не только иметь современные боевые корабли, но и незамерзающий порт на Балтике. С его согласия Министерство разработало комплексную программу судостроения на 1882–1900 годы. Русские не собирались вступать в сражения с флотами других держав –– флот должен стать сдерживающим фактором: «Россия никого не теснит, но чтобы и Россию никто не теснил!»
XXXVIII
Крупным шагом, сделанным в 1882 году, стало «Учреждение должности земских начальников», заполнив пробел, оставленный освободительной реформой Александра II. Действуя в качестве представителей власти на местах, земские начальники стали способствовать упорядочению крестьянского быта. Разрешали споры по вопросам крестьянского землевладения, помогали переселению малоземельных в Сибирь и в Туркестан, содействовали развитию сельской кооперации. Но главное, повели борьбу с подсознательным духом анархии среди крестьянства. Конечной целью задуманной реформы было увеличение площади крестьянского землевладения.
«Нет сомнения, что преобразования императора Александра III имели русский народный характер, а не западноевропейский. Несомненно, что государственная работа императора была проникнута русским духом, ибо он был совершенно русский человек. Это выражалось во всех его привычках, вкусах и особенно в любви к русскому прошлому» (Генерал Н. А. Епанчин).
XXXIX
Коронация была намечена на середину мая. Москва заказала композитору Чайковскому коронационный марш и кантату. Под мощной охраной, без огласки, царская семья прибыла в первопрестольную, остановившись в Петровском дворце. Встречи с представителями иностранных держав и своим народом требовали огромного напряжения –– Александр и Минни почти не спали, но старались выглядеть бодро.
Утром 10 мая по обе стороны царского кортежа выстроились войска; императрица с дочерью Ксенией села в карету, император и старшие сыновья сели верхом на коней, Александр перекрестился: «С Богом!» –– и три выстрела возвестили о движении процессии в Кремль.
Пространство между Петровским дворцом и Кремлем быстро заполнялось народом; со всех церквей звонили колокола, народ кричал «ура». «В императоре было что-то грандиозное!» –– отметил художник В. И. Суриков.
Первые дни были отведены царственным лицам Европы. Затем началось освящение нового российского флага. Перемены в расцветке флага сигнализировали о намечавшемся внешнеполитическом повороте: от союза с Германией и Австро-Венгрией (расцветка их флагов повторялась в императорском флаге России) к сближению с Францией (её триколор имел ту же гамму). Кроме того, триколор был с Петровских времен любимым народом, и сейчас означал ветви русского племени: красный –– великороссы, синий –– малороссы, белый –– белороссы. На Андреевских лентах флага сияли исторические даты: 862 год –– основание русского государства, 988 год –– крещение Руси, 1497 год –– принятие царского титула, 1721 год –– принятие императорского титула. Протопресвитер придворного духовенства провозгласил:
–– Да буде хоругвь сия небесным благословением приосененная и освященная, да буде она заветною святыней единства и нераздельности Царства Всероссийского! Да будет она всем нашим врагам страшна и ужасна. И да поможет нам Господь под этим новоосвященным знаменем твердо и неуклонно идти путем истинной правды во всех начинаниях на пользу государству и для блага народа! Да избавимся от хитросплетений тщеславия и да возвратимся к простоте и искренности побуждений и задач. Великое достигается простыми средствами –– и не тщеславие ведет к славе.
(По какой-то причине новый флаг не стал государственным флагом России, но в 1917 году им воспользовалось Временное правительство).
Коронация состоялась 15 мая. Накануне вечером вся царская семья была в церкви на исповеди.
«Перед исповедью священник долго читал прекрасные молитвы. После посещения церкви я, слава Богу, почувствовала себя намного спокойнее. Я в эту ночь, к счастью, смогла заснуть, но бедный Саша не сомкнул глаз, а в 7 часов, разбуженные пушечными выстрелами, возвестившими о начале торжеств, мы поднялись. В 9 утра с бьющимися сердцами и слезами на глазах покинули мы наши покои. Не могу тебе описать, что творилось в моем сердце! Я чувствовала себя жертвой перед закланием. Серебряное коронационное платье с длинным шлейфом, на голове — ничего, и только на шее маленькое жемчужное ожерелье, чтобы не казаться обнаженной» (Из письма Марии Федоровны матери).
В Успенском соборе Кремля царила глубокая тишина, все замерли под впечатлением таинства, –– русский самодержец получает благословение Всевышнего. Александр прочитал уставную молитву, и, после благословения императорской порфиры (мантии), ассистенты укрепили мантию на его плечах. Принесли корону, престарелый архипастырь, благословив ее, подал Александру, –– он возложил корону себе на голову. Взял в правую руку скипетр, в левую –– державу, воссел на престол, а затем, положив обе регалии на подушки, обратился к императрице. Мария Федоровна преклонила перед ним колени, государь, сняв с себя корону, прикоснулся краем ее ко лбу императрицы, снова возложив корону на свою голову. Взял малую императорскую корону и возложил ее на голову государыни. Оба были настолько растроганы, что по лицу государя катились слезы.
На коленопреклоненную Марию Федоровну надели порфиру –– и тогда она встала уже коронованной императрицей. Протодиакон провозгласил полный императорский титул, певчие запели «Многая лета», а снаружи ударили пушки, возвещая, что святое коронование свершилось.
Из собора царь и царица в порфирах и коронах проследовали на Красное крыльцо, где их ожидал народ. Поклонились на все стороны. И, как говорил потом Александр, «это были святые минуты — и к Богу близко, и к народу близко». «Его могучая фигура внушала людям уверенность в будущем; ни один из русских царей не подходил так близко к народным представлениям о государе, как этот богатырь» (А. М. Романов).
Вечером в Москве впервые была электрическая иллюминация. Башни и зубцы Кремля, контуры кремлевских зданий снизу доверху загорелись гирляндами огней. В 9 вечера осветилась колокольня Ивана Великого. Храм Василия Блаженного сиял до самого креста главного купола. С террасы Кремлевского дворца открывался фантастический вид: сверкающие огнями кремлевские башни, внизу отражающая огни река, а за ней бесконечная даль Замоскворечья с улицами, домами и колокольнями, освещенными миллионами плошек. Несметные толпы двигались по улицам –– и пешими, и в экипажах, Тверская была залита огнями, над балконом генерал-губернатора переливались императорский вензель и корона. Сверкали Большой и Малый театры, Дворянское собрание, Городская дума. Авторами проекта электрической иллюминации были инженер-полковник М. П. Фабрициус и художник-архитектор П. С. Бойцев.
Иллюминация возобновлялась три ночи подряд, народ не покидал улицы. Дневные гуляния проходили в Сокольниках и на Ходынском поле, где под непрерывный звон колоколов шла раздача царских подарков; порядок соблюдался безукоризненный, хоть выпивших и пьяных встречалось много.
В честь коронации государь объявил милости: прощались крестьянские недоимки, штрафы, убытки, долги, даровалась амнистия раскаявшимся политическим заключенным. В память коронования тринадцатого российского императора была учреждена бронзовая медаль со строгим профилем нового самодержца земли русской.
В Петровском дворце Александр выступил перед волостными старшинами, прибывшими со всех концов страны. Здесь были представители кавказских народов и Средней Азии, прибалты и финны, белорусы и украинцы, поляки и жители восточных окраин Сибири.
–– Я очень рад видеть вас; душевно благодарю за ваше сердечное участие в торжествах наших, к которым так горячо отнеслась вся Россия. Когда вы разъедетесь по домам, передайте всем мое сердечное спасибо, следуйте советам и руководству ваших предводителей дворянства и не верьте вздорным и нелепым слухам и толкам о переделах земли, даровых прирезках и тому подобному. Эти слухи распускаются нашими врагами. Всякая собственность, точно также как и ваша, должна быть неприкосновенна. Дай Бог вам счастья и здоровья!
Короткая речь Александра III подкрепляла целый ряд законов, которые были приняты по его инициативе с момента восшествия на престол. С 1 января 1883 года крестьяне получили землю на правах собственников, отменялась остаточная зависимость землепашцев от помещиков, уменьшались размеры недоимок.
Освещая этот момент русской истории, Илья Ефимович Репин показал в своей картине «Прием волостных старшин» не просто царя, окруженного народом, но государя, ответственного за будущее страны. Изобразил его властным. Взгляд Александра пытается охватить как будто бы всю Россию. Царица с детьми и придворная знать стоят в отдалении. Художник чутьем угадал, каким будет царствование Александра III.
Почетный председатель Исторического музея великий князь Сергей Александрович пригласил императора осмотреть первые готовые залы. Император приехал, но был недоволен, сказав Шереметеву:
–– Мне это напоминает француза, который, осматривая выставку, заметил: «Ничего, кроме святого семейства и портретов лиц, которых я никогда не знал».
27 мая состоялось открытие музея, но прошло без торжественных церемоний, как «простой приезд государя с царицей». Лишь спустя годы Исторический музей станет по-настоящему уникальной сокровищницей национальной культуры страны.
Александр III понимал, что без исторического просвещения государство не может развиваться благополучно, он и для себя собирал мемуары, письма, деловые бумаги минувших царствований, –– его историческая библиотека в Зимнем дворце непрерывно пополнялась.
26 мая, в день Вознесения Господня, торжественно освящался храм Христа Спасителя –– самый большой собор русской православной церкви, строившийся 44 года на пожертвования народа в честь победы русского воинства над Наполеоном. Кроме государя и государыни, членов Романовской династии, присутствовали коронованные персоны Европы, главы дипломатических миссий, министры и простые русские люди. Храм был до отказа наполнен. В северной крыльце стояли ветераны Отечественной войны 1812 года, –– их оставалось уже немного. После молебна Александр III беседовал с ними и каждого наградил Георгиевским крестом –– знаком высшей воинской доблести. Декабристу М. И. Муравьеву-Апостолу был возвращен Георгиевский крест, отобранный у него Николаем I в 1825 году.
Впоследствии, вспоминая коронационные торжества, Александр признался Марии Федоровне: «Вечное благодарение Господу, благословившему этот священный день для нас и всей России, которая с таким трогательным участием ждала и встретила великое событие и доказала изумленной Европе, что Россия самая святая, и каковой, дай Бог, ей оставаться вечно! Да, хорошее и отрадное это было время в Москве».
XXXX
Состояние судебной власти не устраивало Александра. Несменяемость и независимость судей, институт присяжных поверенных –– эти европейские новшества, по его мнению, были чужды русскому человеку, не соответствовали национальному характеру и привели к повальному взяточничеству, коррупции, лживости среди судебных чиновников и присяжных. Для Александра законами были библейские заповеди: не убий, не прелюбодействуй, не укради; судебная же реформа 60-х годов уводила законодательство от этих основополагающих принципов в лабиринты софизмов, заволакивая истину туманом адвокатского красноречия.
Взгляды императора разделял К. П. Победоносцев, говоривший в письме к нему: «Люди, создавшие у нас судебные учреждения, сами не знали, что делали; но они успели раздуть и прославить свое создание –– и во мнении нашего невежественного общества, и во мнении ближайших советников покойного государя. В Европе признается несменяемость судей, но они не бесконтрольны, и есть на них управа. Суд служит, как и должен служить, необходимым и крепким орудием государственной власти для охранения закона, для поддержания основных начал управления и порядка, для наказания виновных. У нас –– не было и нет судебного сословия. Крепких и опытных деятелей очень мало, приходится ставить повсюду неопытных, а иногда и вовсе неумелых».
Газеты «Московские ведомости» и «Гражданин» также требовали немедленной контрреформы судебной власти. Победоносцев предложил план постепенного исправления недостатков, и Александр принял его. Решения он принимал, руководствуясь голосом совести, так что, случалось, лично отменял смертный приговор или смягчал меру наказания осужденным. Иногда дело не доходило и до суда. Узнав, что мичман флотского экипажа Григорий Скворцов, замешанный в деятельности подпольной группы, искренне раскаялся, император распорядился выпустить его на волю, не подвергая судебному преследованию. Когда доложили, что в полицейском участке ненормальный мужчина плюнул на его портрет, и его посадили, Александр возмущенно произнес: «И мне еще надо кормить его шесть месяцев!» Ненормального выпустили.
Был и случай, сохранившийся как исторический анекдот. Солдат Орешкин, напившись в трактире, начал буянить, ему указали на висевший портрет императора, пытаясь хоть так пристыдить, но пьяный ответил: «Плевал я на ваши портреты!» Был арестован, завели дело; Александр ознакомившись с делом, начертал на папке: «Дело прекратить, Орешкина освободить, впредь моих портретов в кабаках не вешать, передать Орешкину, что я на него тоже плевал».
Врожденное чувство юмора очень помогало Александру, и это хорошее качество передалось его младшему сыну. Чтобы Мишка не лез под струю, когда поливают клумбы, Александр окатил его водой. Мишка в долгу не остался: отец высунулся в окно покурить, сын взобрался этажом выше и вылил на голову Александра полный кувшин.
По указу императора была учреждена специальная комиссии под председательством великого князя Владимира Александровича, занявшаяся кардинальной переработкой «Учреждения об императорской фамилии». Роскошь огромного числа великих князей и княгинь было уже не под силу обеспечивать государству; император сказал Владимиру:
–– Оставить все, как есть, это значит пустить по миру собственное семейство. Я знаю, что все это поведет к неприятностям, но у меня их столько, что одною больше –– нечего считать; я не намерен все неприятное оставлять своему сыну.
Владимир с ним согласился:
–– Прерогативы членов царствующего дома делаются достоянием слишком многих, а это не содействует поддержанию в народе уважения, с которым он относится к семейству своего монарха.
Результатом многомесячного труда комиссии стал юридический документ, по которому только два поколения императорских потомков имели право носить титул великих князей и получать особое содержание; размер содержания против прежнего, сокращался вдвое. Владимир Александрович настоял, чтобы новый указ был подписан императором без предварительного ознакомления с ним членов императорской фамилии.
Как и предвидел, этот указ вызвал страшную бурю. «Учреждение об императорской фамилии» августейшие отпрыски назвали «Указом о сидоровых козах». Великий князь Михаил Николаевич пытался убедить Александра отказаться от нового закона, а его супруга жаловалась всем и каждому, что их унизили: «Государь ненавидит императорскую фамилию. При подобных указах нельзя быть уверенными ни в чем!»
Негодовал и великий князь Константин Николаевич, некогда пренебрежительно относившийся к Александру и Владимиру. Братья не могли простить дяде его влияния на отца, лесть и заискивание перед Долгорукой. После воцарения Александра Константин Николаевич был отправлен в отставку и удален от дворца. Бывший либерал-реформатор поселился в своем крымском имении с балериной Кузнецовой, от которой имел детей. «В Петербурге у меня казенная жена, здесь –– законная», –– цинично заявлял он. Однако был озабочен будущим многочисленных «казенных» внуков, которые, согласно новому положению, лишались титула великих князей и значительных сумм от казны.
–– Он любил либеральничать, а это как раз либеральная мера, –– констатировал Александр.
Как ни шумела родня, но открыто выступить не посмел никто. Зато начались чудеса. Жена Николая Николаевича-старшего внезапно обезножила, однако, побывав в киевском монастыре, куда ее внесли в кресле, встала на ноги, о чем не преминула телеграфировать Александру: «Господь совершил чудо. Я получила ноги». Не смогла получить только мужа –– он продолжал семейную жизнь с балериной Числовой.
Александр искренне радовался успехам гвардии и столичного гарнизона под руководством брата Владимира. «Я убедился, что деятельность вашего высочества ведет вверенные вам части все к большему совершенствованию, –– отметил в записке к нему. –– Люди сбережены, смотрят молодцами, во всем отличный порядок, а в исполнении всеми чинами их обязанностей видно твердое сознание долга».
По инициативе Александра началось перевооружение армии современным стрелковым оружием. В 1883 году была создана комиссия по испытанию магазинных ружей, которая должна определить вид новой винтовки. Выбрали трехлинейную винтовку капитана С. И. Мосина, имевшую прицел на 3200 шагов, значительно превосходившую по баллистическим параметрам лучшие образцы аналогичного зарубежного оружия. Изобретатель был произведен в полковники и награжден премией в 30 тысяч рублей.
Офицеры, фельдфебели, нижние чины полевой артиллерии получили на вооружение отечественные револьверы системы «Наган», заменившие устаревшие «Смитт и Вессон». Обновлялся и неуклонно увеличивался артиллерийский парк, внедрялся бездымный порох, который не застилает глаза при стрельбе и дает большую скорость вылета пули –– дальность стрельбы до 1000 метров. Кроме того, бездымного пороха требовалось втрое меньше, чем прежнего черного, а патроны срабатывали даже будучи мокрыми.
Для перевозки грузов –– как военного, так и гражданского назначения ––требовалось расширение железнодорожной сети. В этой сфере больше, чем где- либо процветали коррупция и злоупотребления. Сергей Юльевич Витте, в ту пору управляющий Обществом Юго-Западных железных дорог, ратовал за их выкуп из частных рук в собственность государства: «Только в едином государственном комплексе возможна максимальная эффективность железных дорог и прибыль от эксплуатации», –– уверял он.
Корнями вопрос уходил в начало 70-х годов, когда правительство выдало свыше пятидесяти концессий на строительство и эксплуатацию железнодорожных путей протяженностью 15 000 верст. Акционерные общества поддерживались государством –– финансирование осуществлялось за счет иностранных облигационных займов, по которым казна выплачивала проценты. В 1883 году железнодорожные займы составили. 80 процентов иностранного долга России! Государственный контролер указывал, что «в недалеком будущем вся находящаяся в частном владении железнодорожная сеть будет дважды сполна оплачена государством».
Несмотря на драматические сцены и ожесточенную борьбу со стороны русских и иностранных концессионеров, начался постепенный выкуп железнодорожных путей сообщения. Голландия, где было размещено и котировалось более половины ценных бумаг основных русских фондов, в том числе облигации Главного железнодорожного общества, задумала шантажировать русское правительство, сорвать с России изрядный куш, –– и пришлось уступить. Вновь Александр убедился: слабая Россия –– легкая добыча.
Вернулся из Новой Гвинеи корвет «Скобелев». Контр-адмирал Копытов доложил государю:
–– Обследовано множество гаваней, как в Новой Гвинее, так и на архипелаге Палау, –– ни одна не подходит для заправочных баз в силу большой удаленности от основных океанских путей.
А между тем вокруг острова уже кипели международные страсти. Правительство Великобритании объявило восточную часть Новой Гвинеи своим владением. Бисмарк стал уверять Россию, что Миклухо-Маклай действует в британских интересах, но через год Германия установила протекторат над северной частью Новой Гвинеи.
Но даже при такой расстановке Россия могла бы еще объявить «Берег Маклая» своей территорией, однако в Петербурге не захотели раздувать международный конфликт и смирились с британо-германским разделом острова. Посол Нелидов предлагал государю хотя бы усилить военно-морское присутствие в Средиземном море, но Александр только вздохнул: «К сожалению, в настоящее время мы не можем увеличить нашу эскадру».